Цинизм - это способ принимать жизнь такой, какая она есть (с)
Подниматься с нагретой, жесткой постели не хотелось жутко. Руки вцеплялись в края одеяла и тянули повыше, грубая ткань скользила по холодным голым ногам. Я с головой нырнула под покрывало и коснулась ледяным носом запястий.
Не хочу смотреть на серый потолок. А надо.
Не запомнила, как поднялась и оделась: все на автомате. Маленькая тусклая комната вдавливала в тоску. Я постоянно чувствую это. Мои пальцы уже стали такими же серыми и прозрачными, как она. Скоро я сольюсь со стенами и исчезну.
Не позавтракала. А есть чем? Неважно. Плита у стены стоит, но я ее не зажигаю. Потому что огонек, огибающий зубчики конфорки, такой же бесполезный, веющий унылой сыростью. Она тоже была сделана этой комнатой. А теперь они вместе делают меня.
Вышла из своего жилища наружу. Наружу - в длинный узкий коридор с наштампованными одинаково черными дверями. Ни конца, ни края. Они все еще были закрыты, лишь дверь напротив оказалась нарапашку, открывая вгляду кипельно-белые стены и темный лак стола.
- Привет, - девушка. Молодая еще совсем, красивая. Склонившаяся над кушеткой, она обернулась на мои шаги и чуть улыбнулась.
Но в ответ я только молча приоткрыла рот, с еще тихим, но неприятно шевелящимся полуживой змейкой на дне души ужасом уставившись на кушетку. Очень маленькое, даже меньше метра ростом, с обтянутыми морщинистой сухой кожей тонкими костями существо неподвижно покоилось на светлой ткани. Огромная голова, череп с полупрозрачным слоем кожи, была шириной чуть ли не с плечи. Даже не существо... Тварь. Беспомощная, еле живая больная тварь, прикрывшая опухшие веки и, казалось, совсем не дышавшая.
- Что... это у тебя? Похож на наркомана, - наконец тихо произнесла я, не отрывая глаз от жуткого голого тела.
- Он и есть, - девушка выпрямилась, оправила халат. - За ширмой... еще. Ты поймешь, что у него.
Я машинально коснулась рукой косяка, собираясь шагнуть в бездонность коридора обратно, но замерла на пороге и посмотрела на девушку. Мне не нравилось все это, оно сжимало сердце, крошилось в сознании белой штукатуркой, но ее спокойствие заставило остановиться и сдавить змейку в груди в тугое кольцо.
Эта тварь не нужна здесь.
- Слушай... - я опять молчала. - Можешь сделать кое-что? - девушка присела у стола и наклонилась ниже к полу. В руках ее оказался непонятный пластиковый сверток грязного бурого цвета, похожий на замороженную плазму. Я чуть удивленно подняла на нее глаза, когда охвативший плоть морозом пакет очутился в моих ладонях, тая и стекая по краснеющим пальцам ледяными струйками. Вода закапала на линолиум.
- Разогрей его в воде, ладно?
Небольшая кастрюлька грелась на огне, а я снова оказалась запертой в своих четырех стенах.
Сверток разбух, своим алым содержимым перетекая внутри, изгибаясь под бившими вверх пузырьками.
Она наверняка собирается кормить то этим. В тоскливую унылось комнаты вплелось отвращение, и я опустила голову на подушку, пытаясь уснуть.
- Побудь с ними.
Я быстро повернулась к ней, застыв взглядом в глазах. Девушка прямо смотрела на меня, явно не собираясь ничего слушать. Она читала во мне все, видела мое неприятие и не признавала его.
- Ты сама выбрала себе такую судьбу.
Она оттеснила меня от прохода, и дверь за моей спиной тут же захлопнулась.
И меня сразу охватил страх. Все тело сковало от панического ужаса, мысли стрелись, и в голове пульсировал лишь крошечный маячок, заставляющий движения дергаться, крупную дрожь - проходить по рукам снова и снова. Змея в груди выпуталась из свернутого узла, освободила сдавленную шею и заскользила по бокам слизской тревогой. Я не могу, я не могу, я не могу.
Мне страшно находиться здесь, мне страшно закрыть глаза, мне страшно отвернуться, мне страшно толкнуться в запертую дверь, мне страшно смотреть туда, на ширму, мне страшно смотреть вперед, на кушетку.
Я постаралась вздохнуть спокойнее и сразу чуть не закашлялась от разорвавшегося вздоха: опухшие тяжелые веки существа тяжело разлепились, и мутные, словно покрытые сеткой вздутых вен, глаза безошибочно уткнулись в меня. Безобразный скелет оторвался от простыней, перевернулся на бок, и неестественно белое тело беззвучно сползло на пол. Голова затряслась, в дрожи силясь приподняться. Косящие глаза прошлись по потолку и снова уставились в мою сторону.
Мои губы скривились, и я неосознанным жестом прижала еще пахнущие кровяным свертком ладони ко рту.
Не хочу смотреть на серый потолок. А надо.
Не запомнила, как поднялась и оделась: все на автомате. Маленькая тусклая комната вдавливала в тоску. Я постоянно чувствую это. Мои пальцы уже стали такими же серыми и прозрачными, как она. Скоро я сольюсь со стенами и исчезну.
Не позавтракала. А есть чем? Неважно. Плита у стены стоит, но я ее не зажигаю. Потому что огонек, огибающий зубчики конфорки, такой же бесполезный, веющий унылой сыростью. Она тоже была сделана этой комнатой. А теперь они вместе делают меня.
Вышла из своего жилища наружу. Наружу - в длинный узкий коридор с наштампованными одинаково черными дверями. Ни конца, ни края. Они все еще были закрыты, лишь дверь напротив оказалась нарапашку, открывая вгляду кипельно-белые стены и темный лак стола.
- Привет, - девушка. Молодая еще совсем, красивая. Склонившаяся над кушеткой, она обернулась на мои шаги и чуть улыбнулась.
Но в ответ я только молча приоткрыла рот, с еще тихим, но неприятно шевелящимся полуживой змейкой на дне души ужасом уставившись на кушетку. Очень маленькое, даже меньше метра ростом, с обтянутыми морщинистой сухой кожей тонкими костями существо неподвижно покоилось на светлой ткани. Огромная голова, череп с полупрозрачным слоем кожи, была шириной чуть ли не с плечи. Даже не существо... Тварь. Беспомощная, еле живая больная тварь, прикрывшая опухшие веки и, казалось, совсем не дышавшая.
- Что... это у тебя? Похож на наркомана, - наконец тихо произнесла я, не отрывая глаз от жуткого голого тела.
- Он и есть, - девушка выпрямилась, оправила халат. - За ширмой... еще. Ты поймешь, что у него.
Я машинально коснулась рукой косяка, собираясь шагнуть в бездонность коридора обратно, но замерла на пороге и посмотрела на девушку. Мне не нравилось все это, оно сжимало сердце, крошилось в сознании белой штукатуркой, но ее спокойствие заставило остановиться и сдавить змейку в груди в тугое кольцо.
Эта тварь не нужна здесь.
- Слушай... - я опять молчала. - Можешь сделать кое-что? - девушка присела у стола и наклонилась ниже к полу. В руках ее оказался непонятный пластиковый сверток грязного бурого цвета, похожий на замороженную плазму. Я чуть удивленно подняла на нее глаза, когда охвативший плоть морозом пакет очутился в моих ладонях, тая и стекая по краснеющим пальцам ледяными струйками. Вода закапала на линолиум.
- Разогрей его в воде, ладно?
Небольшая кастрюлька грелась на огне, а я снова оказалась запертой в своих четырех стенах.
Сверток разбух, своим алым содержимым перетекая внутри, изгибаясь под бившими вверх пузырьками.
Она наверняка собирается кормить то этим. В тоскливую унылось комнаты вплелось отвращение, и я опустила голову на подушку, пытаясь уснуть.
- Побудь с ними.
Я быстро повернулась к ней, застыв взглядом в глазах. Девушка прямо смотрела на меня, явно не собираясь ничего слушать. Она читала во мне все, видела мое неприятие и не признавала его.
- Ты сама выбрала себе такую судьбу.
Она оттеснила меня от прохода, и дверь за моей спиной тут же захлопнулась.
И меня сразу охватил страх. Все тело сковало от панического ужаса, мысли стрелись, и в голове пульсировал лишь крошечный маячок, заставляющий движения дергаться, крупную дрожь - проходить по рукам снова и снова. Змея в груди выпуталась из свернутого узла, освободила сдавленную шею и заскользила по бокам слизской тревогой. Я не могу, я не могу, я не могу.
Мне страшно находиться здесь, мне страшно закрыть глаза, мне страшно отвернуться, мне страшно толкнуться в запертую дверь, мне страшно смотреть туда, на ширму, мне страшно смотреть вперед, на кушетку.
Я постаралась вздохнуть спокойнее и сразу чуть не закашлялась от разорвавшегося вздоха: опухшие тяжелые веки существа тяжело разлепились, и мутные, словно покрытые сеткой вздутых вен, глаза безошибочно уткнулись в меня. Безобразный скелет оторвался от простыней, перевернулся на бок, и неестественно белое тело беззвучно сползло на пол. Голова затряслась, в дрожи силясь приподняться. Косящие глаза прошлись по потолку и снова уставились в мою сторону.
Мои губы скривились, и я неосознанным жестом прижала еще пахнущие кровяным свертком ладони ко рту.
